Битва никак не проходит бесследно для души человека. Потому часто от ополченцев позволительно чувствовать жёсткие, тотчас беспощадные выражения.
– Посещает, вернёшься с позиций в Луганск. А вслед за тем во дворе посиживают синяки, пивко сосут. «Ну что, – говорят, – боец, быстро мы бандеровцев от Луганска погоним», – этак в данную минутку охото шмальнуть из автомата им перед лапти, – ведает чарующий юноша Доцент. – Также мне, мужчины, ничто, не считая бутылки, в руках удерживать никак не могут, что ли?!
Этот же ополченец, кстати, говорил мне, что в его дворе имеется люди, которые с наслаждением сдали бы его украинским силовикам, если б тем получилось брать Луганск.
– Когда-то незначительно всё начиналось. Поначалу с палками хватали СБУ в Луганске, позже автоматы нам пораздавали. А сейчас теснее без борьбы тяжело себе жизнь доставить. Когда длинно недостает указа идти на поручение, мы здесь мучиться затеваем, посещает, друг на друга срываемся, – ведает юный ополченец Вран. – Сейчас опосля борьбы у меня 2 пути: или в священники пойду, или – в наёмники.
Улица домой
На соседний пункт Изварино меня вывозят совершенно юные двадцатилетние ребята-ополченцы. Местами вдоль пути чернеют остовы каров, дымится сожжённая снарядами травка.
– Время от времени видится, что всё это никак не из нашей жизни, – говорит обитатель Молодогвардейска Сергей. – Кто бы мне годом ранее произнес, что придётся приняться за орудие…
Сергей – обычной юноша из Молодогвардейска, из числа тех, кого киевские представители «креативного класса» именуют ватниками, а московские – быдлом.
Но немало конкретно таковых, как они, вежливых, быстрее, двором, чем школой, мужчин взялись за орудие, чтобы отстоять свою землю от непрошеных гостей. В сравнение от тех сорокалетних мужиков, чьи недешевые машинки выстроились в очередность у русской рубежа.
