Они покинули дольний мир практически в одночасье, отпечаток в отпечаток, все вместе, по-солдатски. «Зубры», «мужики необыкновенного склада», писатели фронтового закала — поначалу Николай Корнеев, потом Пётр Сальников. Сообразно праву «старшего сообразно званию», сообразно командирскому займу маленький строй замкнул Евгений Носов. Ушёл в собственный крайний окоп…
А казалось, никак не станет сносу им, как будто выкованным из шершавой военной брони, как будто заговорённым от повестки в небытие, как как-то от пули-осколка. В их израненных, вперекосяк сросшихся от военных увечий телах, которые они неосторожно никак не охраняли от сухомятки, от курева, от наркомовских 100 гр с «прицепом» а также которые были непринципиальным сообразно надёжности вместилищем для их источённых надоевшей болью сострадания сердец, – в этих телах обитал сильный созидательный запах, державший трёх курских богатырей на плаву сверх всяческих «нормативных» сроков. Только дверь в бесконечность преждевременно либо поздненько раскрывается пред каждым…
Крайний раз знаться с Евгением Ивановичем мне пришлось в преддверье его семидесятипятилетия. Позвонил, официозным тоном – редакционное, дескать, поручение – попросил о встрече. У Носова теснее тогда чересполосица здоровья-нездоровья сползала в сторону неотвязных болячек, расположение было неважнецкое, интервью он практически никому никак не давал, а также грядущая юбилейная работа, чувствовалось, его никоим образом никак не веселила а также никак не побуждала. Со другого, но ж, захода я действительно достигнул приглашения: «Ладно уж, достал. Приходи. В каком месте существую, не забываешь?»
Ну как никак не держать в голове?! Редко я сиживал в святая непорочных писателя, в его кабинете, сразу попросту комфортном а также по-рабочему аскетичном. Взор жадно впитывал подробности: обрушенный рукописями, папками, конвертами знаменитый стол-«верстак»; фото, картинки, картины – носовской работы а также дарёные владельцу – на стенках; позабытые внуками игрушки; невесть для чего примостившийся у тахты велик… Ну а также книжки, ремесло ясное: литература, также совсем изобильно – художественные альбомы, справочники а также энциклопедии, исторические труды, естественно-научные издания. Сомневаюсь, что посреди этого библиофильского изобилия нашлась желая бы одна книжка, никак не прочтенная с карандашом в руке владельцем кабинета.
