Веня ропщет: «Одесса – это град предателей, готовых продаться кому угодно при главном комфортном случае. Одесса – это град спекулянтов своей совестью а также честью. Торговая ментальность – это взрывчатка замедленного действия». Эта Одесса теснее никак не заслуживает орнаментальной прозы, овчинка никак не стоит выделки. Создатель готов перевоплотить роман в памфлет. Непогодинская проза лапидарна. Внутренние а также общественные монологи Вени обходятся без длинноватых периодов. Хоть какой из 9 дней романа может распасться на публицистические колонки.
Веня добровольно представительствует за коллективное машинальное собственной части Одессы. Суждения богатыря легковесны. Он как будто приготовляется к выходу на какое-нибудь телевизионное ток-шоу, оперируя идеологическими клише, столкновения с которыми никак не выдерживает «новая правда» одесской интеллигенции. О чём это говорит? Лишь о низкой расценочный категории той «новой правды», которую разрешено без усилий осквернить таковым методом. С чего бы герою избирать добропорядочное орудие для боя с публикой, которую позволительно (а также необходимо) отгонять поганой метлой? Никак не будет же Веня собеседовать со жлобом на Привозе о своём любимом Шпаликове. Этак с какого праздничка ему входить в полемику с вырождающейся интеллигенцией а также самопровозглашёнными интеллектуалами Одессы, правда ещё сообразно их правилам? Отсутствует, лишь свирепая дымовуха перед дверь – туда, в каком месте курится фимиам стихотворцу Херснимскому: «Они бесхитростно веровали в то, что новая независящая Украина обязательно одарит их всеми благами цивилизации за неискусный пересказ баек Утёсовка а также познание рецепта приготовления фаршированной рыбы. Удивительной вещи никак не приключилось, а также ленивые болтуны оказались на обочине жизни. Им непрерывно доводилось спускаться. Любые выходные либеральные тугодумы прогуливались с утра сообразно Привозу а также с принципиальным видом пытались балычок, творог а также брынзу. Они имитировали дегустацию с целью следующего покупки товаров, а в самом деле пробовали досыта насытиться безвозмездными кусками. Продавщицы скоро раскусили трюк никогда ничто никак не приобретавших снобов а также стали отгонять их половыми тряпками от собственных прилавков».
В романе недостает ни малейшего психологизма. Только психический портрет богатыря проступает чётко, достигается это средствами элементарными а также наивными, вероятно, невольными.
