Год 1991 был крайним, когда моя бабуля ещё выписывала «Роман-газету». Роясь юнцом в пыльном архиве, я натолкнулся на рассказ «Маленький рай». Этак состоялось моё 1-ое знакомство с большим аргентинцем, носящим настолько ядрёное для российского ушица репутация.
Хулио Кортасар. Акцент на другом слоге. На всех знаковых фото на тебя глядит прекрасный сорокалетний мужчина с постоянной папиросой в зубах, ока кошачьи, утомлённые; только мне более сообразно норову парижское фото, в каком месте беллетрист упруг, собран а также бородат, стучит сообразно кнопкам печатной машины. С силой стучит — это следовательно сообразно сосредоточенности а также внутренней собранности только вида.
Быстрый подъём латиноамериканской прозы а также «магического реализма» связывают с 3-мя именами: Борхес, Маркес, Кортасар. С главным Кортасар был фактически незнаком, назло устоявшейся легенде, что конкретно Борхес открыл юного Кортасара. С Маркесом его по самой погибели связывали тёплые доверительные отношения. Пара с восхищением приветствовали кубинскую революцию. Однако в сравнение от Маркеса, чья жизнеописание знаменита, обросла легендами а также легендами, о Кортасаре мы фактически ничто никак не знаем. Правда, беллетрист, правда, из Аргентины, говорят, жил в Европе… Что он вслед за тем написал? «Игру в классики»? Что-то слышали вполслуха… Необыкновенный фуррор «Ста лет одиночества» начисто заткнул за пояс остальную латиноамериканскую литературу. Едва ворачивается к нам Варгас Льоса, а также то только поэтому, что относительно недавно получил Нобелевскую премию. А вот Кортасара Нобелевка обошла стороной. Он погиб в возрасте шестидесяти 9 лет, через 2 года опосля получения премии Маркесом. Всю жизнь писавший блистающие, изумительные а также чудесные рассказы, он запомнился сначала как создатель мультислойного, бесфабульного романа «Игра в классики». Беллетрист, вливший бодрую кровь во всю латиноамериканскую литературу, погиб в Париже от лейкемии. Данную статью я строчу с единственной целью: любой читающий человек обязан ведать, что основоположником «магического реализма» был никак не Маркес, а также даже никак не Борхес – Хулио Кортасар.
