Эльчин ворвался в азербайджанскую литературу в одночасье, ярко заявив о себе на рубеже 1960-х а также 70-х годов этак нарекаемыми апшеронскими рассказами. В это время в современной прозе Азербайджана теснее возникли такие знаковые имена, как братья Максуд а также Рустам Ибрагимбековы, Акрам Айлисли, Анар. Дружно они составят восхитительную созвездие азербайджанских шестидесятников, на почти все десятилетия вперёд определивших вектор а также характеристики развития азербайджанской литературы. Эльчин был самым юным из этой созвездия. Он родился в 1943 году в Баку, в семье известного Ильяса Эфендиева — основателя современной азербайджанской драматургии, народного писателя республики. Проблема «что действовать?» пред ним никак не стояла – с ранешнего юношества у него была одна влечение: беллетристика. В 1975 году в издательстве «Молодая гвардия» получился в свет 1-ый приемник рассказов Эльчина на российском языке перед заглавием «Первая влюбленность Балададаша» с послесловием Льва Аннинского, в 1978 году журнальчик «Юность» опубликовал повесть «Серебристый фургон», скоро в Москве вышла 2-ая книжка Эльчина с одноимённым заглавием, вызвавшая бурю отзывов а также даже полемику русских критиков в «ЛГ». К юному прозаику пришла настоящая знаменитость. Его именовали «импрессионистом», «истым романтиком». Рассказ «Талвар» («Навес»), опубликованный в журнальчике «Смена», получил премию как «лучший рассказ 1977 года», а приемник повестей а также рассказов «Смоковница», произведенный умопомрачительным сообразно сегодняшним временам тиражом в 235 000 экземпляров, был удостоен одной из самых популярных в Русском Объединении премий – премии Ленинского комсомола. Кстати, в 1983 году «ЛГ» еще отметила Эльчина особой премией – как «самого функционального автора». На 80-е годы ХХ века приходится расцвет таланты Эльчина-прозаика. Он создаёт большие романные полотна «Махмуд а также Мариам» (1983), «Белый верблюд» (1985), «Смертельный приговор» (1989), которые переводятся на почти все иностранные языки а также потом экранизируются. Неувязка нелёгкого добронравного выбора, настоящей человеческой свободы, нескончаемые вопросцы добросердечна а также злобна, любви, погибели а также бессмертия – посередке интереса Эльчина, кой в собственных романах поднимается по масштабов эпического повествования. Конец 80-х – правило 90-х годов – тяжёлый период в творческой биографии а также духовных розысках Эльчина. Правило карабахского конфликта, наплыв беженцев из Армении, катастрофа «чёрного января», распад великий страны, замена общественно-политических формаций а также наступившая на постсоветском пространстве тревога – всё это тягостным багажом нажимало на писателя, кой, сообразно его личному признанию, никак не мог вынудить себя приняться за перышко. Всё кругом казалось зыбким, порожним а также нелепым. Выручили, как это часто посещало, книжки, беллетристика. Вообщем, послушаем самого Эльчина: «В минутки в особенности неясной тоски потянуло к книжной полке, причём к тем вещам, которые читал в юности, в детстве. Перечитал «Робинзона Крузо». Позже открыл томик Мольера. На первый взгляд, в каком месте Мольер с его комедиями, а в каком месте – я… Гнетущая воздух изнасилованного городка, чрезвычайное состояние, конфронтация в сообществе. Однако внезапно, нежданно для себя самого, сажусь за машинку а также затеваю переводить одну из мольеровских пьес… Этак, одним ударом, перевёл «Плутни Скапена» а также «Жоржа Дандена». Позже обратился к литературе о Мольере, перечёл всё, что было у меня дома а также что позволительно было вынуть в библиотеках… Всё это потом «вылилось» в великий набросок о беллетристе, а потом – в книжку «Комедии Мольера» с моими переводами а также огромным вступлением к ним… После чего снутри как будто что-то повернулось. Я даже строчить стал когда-то иначе. Отложил в сторону собственный роман о шахе Исмаиле II, монографию об ашугской поэзии а также занялся абстрактно-сюрреалистическими экспериментами. Все эти вещицы я именовал «Рассказами в диалогах»… Равномерно жизнь вошла в свою колею. Я опять засел за машинку а также (снова нежданно) в первый раз в жизни написал комедию. В данный момент эта игра именуется «Ах, Париж, Париж!». Может быть, переводы а также комедия а также были той отдушиной, которая посодействовала ощутить всё это». Правда, что-что, а прощаться со собственным прошедшим, хохоча, Эльчин а также его герои могут. Истина, хохот этот периодически совсем печальный а также почти все комедии подсказывают быстрее трагифарс, однако именно это ясно: Эльчин – обладатель огромных литературных обычаев а также поэтому никак не может дозволить, чтобы в его пьесах звучал хохот из-за хохота, из-за забавы а также утехи. Ну и наиболее его авторитетёлые пьесы рассказывают о вещах далековато никак не веселых, в базе комедий – всё те же рассуждения писателя о значении жизни, о любви а также коварстве, о порядочности а также низости, о нескончаемых человеческих ценностях а также их девальвации в нынешний век. Сообразно правильному замечанию посла Азербайджана в Рф Полада Бюль-Бюль оглы, со порой «появилось новое художественно-эстетическое мнение в азербайджанском искусствоведении: «Театр Эльчина». Пьесы этого создателя запросто ставятся в театрах Москвы а также Санкт-Петербурга, Анкары а также Стамбула, а практически на днях прошла премьера спектакля «Мой приятный сумасшедший» в Лондоне. …В 1975 году Эльчин был избран секретарём Союза писателей Азербайджана, став самым юным управляющим творческого союза за всю историю этой организации. В конце 80-х годов возглавил сообщество «Ветен» («Родина»), стоял у истоков наведения культурных а также человеческих мостов с соотечественниками, живущими за рубежом. А в 1993 году его судьбина сделала лихой а также внезапный вираж: возвратившийся к власти 2-ой раз Гейдар Алиев внес предложение известному писателю зайти в состав его правительства. С того момента Эльчин курирует гуманитарное направленность в кабинете министров, являясь полноправным соучастником строительства юный азербайджанской государственности. Но собственному настоящему призванию – литературе – он никак не изменял никогда. В крайние годы он более тяготеет к жанру драматургии, выступает с концептуальными статьями сообразно дилеммам современного литературного процесса. Посреди 90-х годов Эльчин защитил докторскую диссертацию, стал доктором. , его личное творчество издавна стало предметом самых серьёзных научных изучений. О нём написаны сотки статей а также 10-ки монографий, сообразно его твореньям защищены кандидатские а также докторские диссертации. Одной из самых глубочайших а также концептуальных работ является книжка доктора Наргизы Пашаевой перед заглавием «Человек – образ – литература». По счастью, при всех собственных званиях а также регалиях Эльчин никак не перевоплотился в «литературного генерала», так как остался человеком отыскивающим а также сомневающимся. Постоянно неудовлетворённым собой а также совместно с тем совсем счастливым. Наверняка, поэтому, что с ним сообразно жизни идёт его основная влечение – беллетристика, которой он служит искренне а также беспрекословно вот теснее наиболее полвека. Серьёзный русский читатель, прежде вежливый на прозе Думбадзе, Айтматова, Эльчина, в данный момент далён от государственных литератур постсоветского места. А также это, естественно, обидно. Оттого что литературная нива, которая взрастила способность Эльчина, при всей её безбрежности сначала отмечена именами больших российских классиков – Чехова, Толстого, Шолохова. В собственных литературных дневниках «Время а также Слово» Эльчин сто раз признаётся в любви к российской литературе. «Какие добронравные ориентиры поддерживают вас в это трудное время?» – спросила я Эльчина в одном из собственных интервью для «Литературки». «Иногда, раздумывая над этим, я впадаю в пессимизм, даже в какое-то тревожное состояние… – ответил беллетрист. – Вы спросите – от чего же я впадаю в какое-то тревожное состояние? Правда ведь ничто никак не поменялось в этом подлунном мире. А также бою блага со злобном никак не следовательно конца. Беллетристика никак не в состоянии хозяйка сообразно себе что-нибудь поменять в мире либо в человеческой натуре. Это меня подавляет. А если посмотреть с другой стороны, представьте себе себе на мгновение, что недостает Гомера, Низами, Шекспира. А также что тогда? Сумрак, пустота, пучина! Понимаете, в наиболее тяжёлые моменты жизни я почему-либо вспоминаю о Дон Кихоте. А также мне делается проще…» Эльмира АХУНДОВА, писатель, телепублицист, собкор «ЛГ» в 1990–1999 гг.
