* * * Империя никак не может помереть — Я знаю, что воротила никак не погибает! Империя – от края а также по края – Живёт – а также усечённая на треть. Она живёт в балтийских янтарях, Она живёт в курильских водопадах, Она – а также Севастополь, а также «Варяг» – Она во всём, что мне от жизни нужно. Оплаканы – а также свобода, а также спокойствие, А также блаженство непослушного народа – Имперская опечаль – другого рода: Она созвучна с пушкинской строчкой. Она – оговорщикам назло – Смотрит на мир влюблёнными очами. Она никак не выставляет на стыд Оплаченное кровью а также слезами. Пусть звякнет цепь! Пусть опять свистнет плеть Над теми, кто сопротивляется природе! Имперский запах – неистребим в народе. Империя никак не может приказать долго жить! * * * Черёмуховый обморок. Помешательстве соловья. Неясный дождик, шагающий сообразно крыше. Тоскуют во дворе верёвки для белья А также слышно, как земля беспокоится а также дышит. На цыпочках рассвет сообразно лужам пробежал А также в спешке обронил шикарный кустик сирени – Он длинно на ветру качался а также дрожал, Роняя на травку необычные тени. Являться нагрянули скворцы, Снуют туда-сюда – а также принципиальные такие… А также безотлагательно воробьи (на что уж храбрецы!) Расстроили свои порядки военные. А также видится, что злобна на свете совсем недостает, Но несмотря на все вышесказанное блага кругом – невыпитое море: А также от костра дымок, а также яблоневый краска, А также уединенно василька в великом цветочном хоре… * * * Заместо слабых слов В самом, самом истоке – Капельки васильков, Искорки иван-чая. Ну а также ещё – реченька, А на реке светает – Это издали, Это растёт, наращивается… Это ещё никак не звук, Это из сердцевины… Это лазурный паучок Звёздной наткал сети… Это корова-луна Тучу поддела рогами. Это орет тишь, Смятая сапогами. Это – немедленно! – Заговорить стихами… Это – крайний шанс Никак не перевоплотиться в гранит. * * * Снова вы мне снитесь, друзья-почемучки, – Вы мне надоедали, а также я никак не запамятовал… Я цельному классу чинил авторучки А также привкус фиолетовых не забываю чернил. Лиловые пальцы, лиловые губки… Девчоночье вредное, злобное «хи-хи»… А я был неплохим, а я был никак не дерзким – Я скрыто писал для Маринки вирши. Однако классная наша, она же – учиха – Меня выставляла… А также занятию конец. Я крышку на парте отбрасывал зло! А в школе работали мама а также отец… А пирожок с повидлом! За 8 копеек! (Извините, товарищи, – захлебнулся слюной…) А лазов-то было, лазков а также лазеек! А также ножик перочинный – у любого собственный. Мы боролись жестоко, носов никак не сожалели За 1-ое пространство в пацанском строю. Мы «Взвейтесь кострами…» жутко напевали. А что если внезапно некто кричал: «Наших бьют!»… Правда я разумею, что время иное, А также медли ребяческие души перед начинать. Однако имеется ли у их то, своё, золотое, Чего никак не приобрести, никак не ухватить, никак не реализовать? Они никак не грезят о сладостной конфете, У любого – курточка, у всякой – пальтецо. Отличные, чистые, разумные детки… А пёрышком «спутник» никак не строчит никто! * * * Разноплемённый балаган: Телеведущие-кривляки, Гроссшлюхи, смехачи-маньяки Заполонили целый экран. Хохоча, выносят вердикт Черт те какой, только жизни – российской! А им а также водочка с закуской, А также телекамеры в упор. Они с одесских мостовых Слизали гаденькие строчки, А их перед ручки – а также в пророки… Эй, кто-либо! Городовых! 3 ШАГА 1. Выглянул месяц, как тать, из тумана, Ножом чиркнул – свалилась звездочка Напрямик в окоп… В краги капитана Ежедневно этак затекает влага… Через минутку одаль рвануло… Замельтешили кругом «светлячки»… Стать никак не могу – автоматное жерло Напрямик из вечности глядит в зрачки. 2. Белоснежный день. Белоснежный снег. А также белоснежна простынка. Бел, как мел, человек. Он бледнее меня. Он лежит на спине, Удивлённо смотрит – Сообразно отвесной стене Страшновато бродить. «Помолчите, нездоровой. Никак не дышите, больной», – Говорит ему погибель, наклонясь нужно мной. 3. Меня спросили: кем ты был? Я никак не ответил. Я запамятовал. Меня спросили: кем ты стал? Я никак не ответил. Я утомился. Меня спросили: чем ты жил, Какому господу ты служил, Какого отпрыска воспитал, О чём несбыточном грезил? Супруга в ока посмотрела мне: Как ужасно ты стонал во сне.
Теги: Владимир Шемшученко , поэзия
