А статья вышла отличная. Одно заглавие чего стоит – «Клептократия»! Опосля длинной разлуки воодушевленье ворвалось в остывшее сердечко Смелкова, как бешеная старшеклассница в спальню пенсионера. С утра он перечитал сочинённое в ночной лихорадке а также заместо обычного стыда за непобедимую приблизительность слов почувствовал сладостное затруднение в горле – преданный признак фортуны. Только издавать статью невозможно. Ни в коем случае! Уткин – ужасный человек. Оторвёт голову одним щелчком. Никак не отпечатывать также невозможно. Владелец подгоняет: быстрей, быстрей, быстрей! Отлично ему: посиживает, хорёк, в Ницце, гуляет сообразно Британской набережной, заказывает сообразно вебу девок а также трахается, как тропическая землеройка. Одно словечко: Кошмарик!
Смелков придавил воспалённый чело к стеклу, ощутил холодный ожог а также, посвежев, возвратился к столу, заваленному бумагами. Чего здесь лишь никак не было: рабочие полосы, депеши из инстанций, «трудные» рукописи, письма читателей, соперничающие издания, готовые материалы, отпечатанные на «собаках»… Сверху покоился ксерокс мужеский диеты «Простоед» а также поблескивало жирными золотыми виньетками вызывание на 20-летие издательства «Маскарон». Гостям рекомендовалось облачиться во вкусе «Ар нуво», прибыть к 20.00 в шехтелевский дом, вблизи с Собачьей площадкой, а также окунуться в неповторимый тлен Серебряного века. Кроме тлена обещали устриц, ананасы в шампанском, эротическую сцену из «Катерины Ивановны» в выполнении театра «Гамаюн» а также выступление «Перпетуум-мобиле».
«Смотри-ка, по сих времен тарахтит!»
Смелков ещё юным журналистом хватал интервью у фаворита группы Антона Могилевича. Они посиживали в великой квартире с окнами на Чистые пруды, пили редкую сообразно тем временам «Белую лошадь», курили ещё наиболее редкостный милый «Честерфильд», а также Могилка, посматривая на часы (он торопился на гастроли в Венгрию), говорил, как задыхается в этой стране с уродским заглавием СССР, позже брал гитару а также спел новенькую песню:
