– Какая? – Четыре ока уставились на меня.
– Чьё же дыхание мы чувствуем у себя в Рф, в Армении? – Мои собеседники пошевелили бровями.
– В Рф 1-го буквально знаю, – озвучил я, – Дмитрий Лихачёв.
Мишель произнес, что с некими его трудами он знаком. Тавернье пожал плечами. Более на разум никто никак не прибывал, а также я поторопился поменять тему беседы, только Бертран обогнал:
– А в Армении?
– О, это чудная государство! – оживился Мишель. – Такового гостеприимства я нигде а также никогда никак не встречал. По-моему, вслед за тем все интеллектуалы!
Тавернье поглядел на меня поверх собственных круглых очков.
– Неувязка лишь в том, чтобы отыскать посреди их, как говорил Мишель, людей вдумчивых а также подлинно интеллигентных, – обязан был оправдаться я.
– Вообщем, как а также у нас, – произнес Тавернье, чем вызвал хохот у других, а также Мишель внес предложение тост за красивый пир.
Гладко в полночь мы все вместе встали в следствии стола а также начали откланиваться. Пожимая руку Тавернье, я произнес, что наверное мы повстречаемся с ним теснее через 7 лет.
– Отчего через 7? – опешил он.
Ещё заранее я рассказал Мишелю, что с Тавернье мы встречались в крайний раз 7 годов назад, в 1997 году в Монте-Карло. А по этого, семью годами ранее, в Париже, мы с ним познакомились. Тогда, в январе 1990 года, русским кинематографистам выпала честь раскрывать в Лувре свежий зал перед куполом недавно возведённой Пирамиды. Киноленты отбирали сами французы, а также програмка вечера смотрелась этак: документальная лента А. Сокурова «Московская элегия», игровая головка «Там, в каком месте небо лежит на земле» – мой опыт а также «Зеркало» А. Тарковского. Праздничную церемонию раскрывали министр культуры Франции с Бертраном Тавернье, с русской стороны – Элем Климов, узнаваемый кинорежиссёр, председатель Союза кинематографистов СССР. Кроме культурного действия, фуррор этой акции послужил базой для подписания контракта о общих постановках. (Нужно заявить, что в постсоветской Рф практически все заметные киноленты следующих шести-семи лет были изготовлены при денежной помощи «Фонда развития кино» Франции.)
На фуршете, в неформальной обстановке, Элем Климов знакомил Тавернье с членами нашей делегации. К тому медли я лицезрел лишь одну картину, может быть, наилучшее из его сочинений – «Полночный джаз» с Декстером Гордоном, известным саксофонистом в основной роли. Дилетантский документёр получил «Оскар» за данную работу. Музыку же к кинофильму написал знаменитый Херби Хенкок. Из кинофильма следовательно, что его сделал преемник идей французской новой волны – идей, которые привели меня, теснее зрелого человека с философским воспитанием МГУ, в огромное кино. Потому мне, юному кинематографисту, очень принципиально было ведать мировоззрение создателя «джаза» о моей картине. Ещё в просмотровом зале я, вытянув шею из крайнего ряда, пробовал рассмотреть реакцию Тавернье на элементарную историю старика (в выполнении Азата Шеренца), в каком месте драматургия росла из стилистики практически что настоящего медли. В темноте я не много что подмечал, но несмотря на все вышесказанное сердило всё в моей картине: установка, темпоритм, звук, сцены. В конце концов я покинул зал. Желал убежать а также с фуршета, когда увидел, что Тавернье совместно с Климовым а также переводчицей направляются в мою сторону.
