Наиболее века обратно А. Белоснежный изумил читателей «кощунственной» строчкой: «В небеса запустил ананасом». Сейчас понижение «высокого» (вселенского) на степень «обыденного» стало обычной нормой. Нескончаемую спутницу ночи – Луну – Лена Шварц представляет этак:
В болотистом мелочном пруду
Недомогает она чесоткой,
Благоухает китайской водярой,
Истязаема, как будто в аду,
Гибелью недлинной…
(«Новый мир», № 5, 2003)
Отсутствует, никак не стал космос родным для стихотворца нашего медли, как, вообщем, а также земное место, в каком месте человек чувствует себя растерянно немощным посреди обрушившегося на него недоброжелательного решетка.
А также всё-таки глава никак не ушла из поэзии: она «мается, едва дыша» у Владимира Коробова, «на самом низе скрывающая лазурный огонёк». Только куда обращены её безграничная опечаль а также забота, вложенные в мелодию плача уличного скрипача? К ней, недалёкой а также отдалёкаковой, Родине-матери, принимающей надрыв покаяний души потерянной а также скучающей. Поэтому этак напряжённо его воззвание:
Рыдай, одинокая скрипка,
На злобном пепелище страны…
Юрий Кузнецов, «предвестник Российского хаоса», как правильно увидел А. Канавщиков (№ 12), через пелену всклокоченного места пробовал разглядеть: что вслед за тем спереди? Только мерклая наволочь была очень плотна: силуэты расплывались. В итоге из «оглянувшейся» души на исконный дороге вырвался только безнадёжный вопросец:
Что ты, что ты узнал о родном раздолье,
Чтобы этак равнодушно смотреть?
В то же время пророков в российской литературе а также в ХХ веке было много. В отходе человека от земли как исконного естественного дара В. Астафьев лицезрел неминуемую трагедию поколений, когда «своё, родное» делается чужим а также ненадобным. В его наброске «Голубое поле перед голубыми небесами» мотив лермонтовского одиночества снимается красой высочайшего космического места. С каким волнением беллетрист слушает очарованию вселенского молчания! Как празднично звучит его воззвание: «Уймись а также ты, беспокойный человек, успокойся, мятущаяся воротила. Прослушивай! Внимай! Любуйся!» Однако нынешний человек никак не примечает этой красы а также никак не хочет выслушивать страстному призыву. Юное происхождение, прибывшее «по разнарядке «на уборку голубого льна, износив его робкую красота а также повеселившись, нехотя принимается за работу, а уезжает, даже никак не оглянувшись: «Надоело оно всем. Обрыдло… А также лежат снопы по зимы на дороге, вмёрзшие в грязюка. Они были ничьи». А также хозяйка улица потеряла своё исконное смысл «путеводителя», обернулась бездорожьем, растворившись в безбрежии русского места.
