Сообщество (поточнее – его самая шумная а также прогрессивная часть!) подвергнет обструкции Миши Николаевича Муравьёва – сурового старика, кой действовал в Польше бойко а также крепко. Внучок Суворова, петроградский мэр, отказался преподнести «людоеду» Муравьёву приветственный адресок.
А позже в Британском клубе Николай Алексеевич Некрасов прочитал Муравьёву хвалу во вкусе победного XVIII века, только с новыми полемическими поворотами, неминуемыми для 1860-х:
Мятеж прошёл, крамола ляжет,
В Литве а также Жмуди мир взойдёт;
Тогда а также самый-самый неприятель твой произнесет:
Велик твой заслуга… а также вздохнёт.
Вздохнёт, что, ставши сумасбродом,
Пренебрегав клятву, собственный стыд,
Затеял с благородным народом
Приподнять издавна решённый безладица.
Отсутствует, никак не посодействуют им усилья
Подземных их крамольных сил.
Зри! Над тобой, простёрши крылья,
Парит ангел Миша!
Здесь уж шум поднялся диковинный. Недавние почитатели кляли, топтали Некрасова, изготовили его в «нерукопожатные» (словечко из иного медли, только значение всё этот же).
Недавно, опосля цикла эффектных телепередач, книжку об Александре II выпустил Эдвард Радзинский. Создатель «104 страничек про любовь» наловчился строчить об летописи Отечества языком «Мурзилки» – а также это (говорю без высокомерия а также драматичности) завидное знание. Для Радзинского Муравьёв – устрашающий бульдог с тигриными очами. Насмешка! Ретроград, важный на пути прогресса, кой, как понятно, курсирует сообразно одностороннему движению: из Европы к нам. О польских зверствах, о политике террора, проводившейся поляками, драматург замалчивает. Правда никак не он 1-ый!
Тогда, в 1863-м, опосля победы Муравьёва, Герцен роптал: «Дворянство, литераторы, учёные а также даже воспитанники массово заражены: в их соки а также ткани всосался патриотический сифилис». А также действительно, были а также имеется в Рф люди, убеждённые, что лучше существовать бульдогом на охране Отчизны, чем шакалом на службе либералов. Тютчев подарил Муравьёву такую эпитафию:
