Андрей ТУРКОВ, аристарх:
– Борис Андреевич Можаев прожил жизнь огромную – быть может, никак не совсем длинноватую, только совсем содержательную а также насыщенную. Был учителем, был боевым, инженером. Значимая часть его жизни а также писательский опыт соединены с Далеким Востоком. В ту пору Далекий Восток был предметом экзотических восторгов. Удовлетворенное усвоение края, «за туманом а также за ароматом тайги»… А у него совсем быстро возникла иная содержание. Один из его героев ощутил «тревожный аромат гари». Пожалуй, самая блистающая его вещица – это «Живой». В «Новом мире» она была напечатана полностью никак не случаем. Много-много годов назад посреди писем, которые Твардовский в изобилии получал на свою «Книгу про бойца», было одно письмецо, покамест никак не печатавшееся (позже, видится, было где-то напечатано), которое грубо контрастировало со всеми остальными. Я его не забываю практически на память:
Пиит Твардовский, простите,
Никак не запамятовывайте а также задворки,
Хоть мимолётно поглядите,
В каком месте погибает Вася Тёркин,
Кой воевал, обучался,
Фабрики сооружал, сеял рожь.
В тюрьме, бедняжка, истомился,
Умер в какой ни за грош…
Прошу мне веровать, я Вам верую.
Прощайте! Более нету слов.
Я тёркиных нутром измерил,
Я Тёркин, хоть пишусь – Священников.
В Фёдорвее Кузькине Можаев ощутил вот это тёркинское правило. А также далее произошла вещица совсем восхитительная, когда совсем чуткий к российской прозе Ю.П. Любимов здесь же избрал данную вещица для постановки а также поставил её.
Виталий СТЕПАНОВ, журналист:
– Спектакль получился, только никак не шёл, как понятно. Однако я был на 2-ух генеральных (а также скандальных) репетициях «Живого». 1-ая была пред просмотром самой Фурцевой, тогдашнего министра культуры. Спектакль получился теснее опосля погибели Фурцевой, когда был свежий министр – Демичев. Этот спектакль в особенности мне памятен. Позже было дискуссия. На спектакль пригласили верхушку из председательского подмосковного корпуса. Было некоторое количество Героев Социалистического Труда, были деятели из Министерства сельского хозяйства. Спектакль был искрометный. Все все вместе рукоплескали. Только когда началось дискуссия, воздух теснее была совершенно иная. «Правда» совсем грубо осуждала повесть Бориса Андреевича. А также, невзирая на это, Борис Андреевич откликнулся на мою просьбу хрястнуть от «Правды» в командировку а также составить для нас набросок. Убеждал я его совсем элементарно: из-за интересов деревни нужно нас извинить. А также в протяжении только нашего знакомства он никоим образом никак не упоминал тех наших выпадов сообразно предлогу повести «Живой».
