Когда я работал над повестью, то совершенно не помышлял о схожих последствиях. «Джамиля» с момента собственного появления вызвала великой энтузиазм а также у нас в стране, а также за рубежом. Всюду книжка бурно дискуссировалась. Мой внезапный фуррор стал значимым шоком, как это часто посещает, для друзей-коллег: почти все выбрали беречь безмолвье сообразно предлогу повести. Лишь отдельные наши «классики», как принято говорить, «и в хвост, а также в гриву» чихвостили книжку…
Такую, как бы помягче сказать, «критику» я обязан был прослушивать собственно.
Что я мог заявить либо соорудить в таковой ситуации?! Недаром говорят: «Молчание – золото!» Что бы ни говорили злопыхатели, повесть «Джамиля» теснее с момента опубликования на российском языке получила международное занятие. Сначала она вышла в журнальчике «Новый мир», основным редактором которого когда был Александр Твардовский. Моя долголетняя благоприязнь с одним из больших писателей российской литературы началась конкретно с повести «Джамиля». Александр Трифонович в тот период был абсолютным престижем, пользовавшимся повальным почтеньем. Никак не ошибусь, ежели произнесу, что почти все творенья а также их создатели собственной знаменитостью должны конкретно ему, личности, которая является совестью страны.
Феномен такого медли содержался в том, что всевозможные политические смены руководствовалось воспринимать не говоря ни слова, без проявления собственного дела. Хоть какое творение, в особенности профессиональное, необходимо было толкать через искусственные преграды. если у писателя был попечитель в верхах, то его книжки уходили одна за иной без каждых проволочек. Потому я спасибо судьбу за то, что она свела меня с Твардовским.
Ещё по «Джамили» я слушивал рецензенту партийных управляющих. что, что повесть «Лицом к лицу» была благоприятно принята нашей писательской общественностью, разъяснялся тем, что она сначала увидела свет на российском языке в журнальчике «Октябрь», в Москве, основным редактором которого был Ф. Панфёров.
