– Никак не видится ли вам, что на данный момент в литературном процессе превалирует этак нарекаемая филологическая беллетристика, т.е. оторванная от настоящей жизни?
– Быть может, я удивлю вас, только, будучи филологом, никак не считаюсь почитателем «филологической литературы». Как а также почитателем «исторической литературы», «фантастической литературы» а также вообщем только, что владеет жанровую окраску. Я обожаю литературу как этакую, которая никак не об летописи, никак не о приключениях, никак не о языке а также манере, а сначала – о человеке. Это никак не означает, что я никак не читаю книжек на исторические либо дивные темы либо книжек, написанных стилистически виртуозно. Читаю, так как ежели деяния, фантастика либо манера подсобляют описанию души человеческой, то, означает, это реальная беллетристика без каждых скидок на жанровое основание. Орнаментальную же прозу, которая лишь узором а также ограничивается – даже ежели она прочно изготовлена, – я читать никак не буду, мне это никак не любопытно. Доминирует ли в данный момент «филологическая проза»? Мне этак никак не видится. Другими словами такие тексты, естественно, возникают, только погоды в литературном процессе они никак не совершают.
– Вы когда-то произнесли, что ваши тексты никак не изучают религиозности, однако подразумевают собеседника. Кто он – ваш писательский (либо другой) собеседник?
– Мои тексты вообщем никак не изучают, ни малейшего права на учительство у меня отсутствует. Моя задачка застенчивее – обрисовать определённый человеческий тип либо явление а также заявить: вот один из стезей, сообразно коему разрешено вытекать. Либо никак не вытекать. У меня недостает цели одаривать подробные ответы на инновационные вопросцы а также даже – элементарно дарить ответы. Быстрее, я устанавливаю эти вопросцы а также советую на их ответствовать читателю. В этом а также состоит наша разговор. Потому мой собеседник – это хоть какой человек, читающий мою книжку, – богомольный а также неверящий, старенькый а также юный, интеллигентный а также никак не совсем. Имеется темы, пред которыми все одинаковы: влюбленность, верность, избавление вины, погибель. Отсутствует, пожалуй, такового человека, которого я никак не мог бы именовать возможным литературным собеседником. Писательский собеседник мне весьма важен, так как в жизни (за исключением, быть может, творческих встреч) я общаюсь совсем не много.
