Буйда в повествовании никак не прячет такого, о чём сейчас никак не очень принято говорить: в партию вступил, устремлялся к карьерному росту, вот он теснее а также основной редактор газеты. Обо всём этом поведано суконным языком газетного репортажа. Внезапно появляется наиболее либо наименее яркая выдумка: «Я глядел на мир сотками скупых око а также прослушивал жизнь, которая пёрла в меня со всех сторон – шёпотами а также кликами, всем юродством российской речи, её одичавшим сиянием а также тёмным бессвязным бормотанием», подсказывающая быстрее взвихренную стилистику русской прозы 20-х. Только повесть, которую он в ту пору сдал в местное издательство, обязано существовать, была написана по другому. «…эта повесть, как ни крути, итог давления над собой, над воображением», – задумывается он. А также постановляет её, теснее набранную, совместно с гранками спалить. Сожжёт – а также уедет в Москву, будет тем знаменитым беллетристом, которого мы знаем. «Выпив ещё водки, я опять помыслил о Гоголе, кой сжёг 2-ой том «Мёртвых душ», а также меня внезапно пробрал смех». Создатель никак не может никак не чувствовать некой пародийности собственного жеста. А также, этак заявить, упреждает ироническую ухмылку читателя.
Этот момент следует сходу опосля некоего фантасмагорического действия. Персонаж добирается домой в новогоднюю ночь на попутках, старец с личиком младенца везёт его маленьким путём через ивняк. Увязнули на опушке, шофер, наклонившись личиком к приборной дощечке, погибает. Час по Новоиспеченого года. Волки. Из машинки никак не вылезти. В сумке – фуфырька водки, томик Монтеня, коробка конфет. В машине ещё нашлась скамейка маринованных огурцов.
«Я стал мыслить, что это ведь хороший содержание. …Содержание хороший, однако о чём эта деяния, я выдумать никак не мог. …Я пробовал найти значение во всём этом – у меня ничто никак не выходило. Никак не выходило – а также всё здесь. Элементарно случай». Очутившись дома а также сообщив в милицию о случившемся, он узнаёт, что старец с личиком младенца – убийца, что в ранце лежали отрезанные головы. 3. Затеваем смыслить, что четвёртой могла существовать башка самого рассказчика, если б у старика никак не отказало сердечко. Бедняжка, вероятно, очень разволновался, предвкушая обладание башкой, в какой бродят очень интересные сюжеты. Сообразно идее, нам следует бы проверить шок, потрясение, желая бы намёк на переживание катастрофической силы. Однако читаем: «Значит, в новогоднюю ночь я читал Монтеня, поставив лапти на мешок с головами, вблизи с мёртвым убийцей, перед звериный вой, в обледеневшей кабине, попивая водку а также закусывая огурцами с конфетами». А также чуть далее: «Сюжет имеется, а нет смысла. Бывает».
