Чёрный краска у меня физически завязан на образ моей бабули Анны Шаповаловой, возвратившейся в 1953 году из карагандинского лагеря. Было это в конце марта либо сначала апреля. Не забываю, я стоял именно в углу нашего одесского двора. А также внезапно слышу: «Алик!» Оборачиваюсь а также вижу старуху во всём чёрном, с карим чемоданчиком в руке. Худая, никак не сообразно сезону одетая — чёрный шерстяной платочек, чёрный бушлат, кой по сих времен носят наши русские зэки, а также наиболее для меня тогда удивительное – чёрные кирзовые краги. «Ты меня никак не узнаёшь?» – спросила меня бабушка. А также я вправду едва вызнал в этой даме свою повитуху. В крайний раз я лицезрел её четыре года обратно на свидании в пересыльной тюрьме на Лузановке, пред тем как её высылали в Караганду, в часть. Тогда она была совершенной, в белоснежной блузке, в какой её а также заключили, её огромные чёрные ока искрились от веселья свидания со мной – её обожаемым потомоком. А сейчас передо мной была во всём чёрном бабушка, желая ей было только 59 лет, которая напрямик с вокзала, из тюрьмы, на нашем 17-м трамвае возвратилась домой. Истина, никак не в собственный терем, а в терем отца моей мамы Еремея Ципко. Повитуху, как она сотки раз говорила, посадили в 1948 году, чтобы её свою двухкомнатную квартиру занять нуждающимся в жилплощади полковником НКВД Кротовым. В свою же квартиру на Водопроводной она этак по конца жизни а также никак не въехала, невзирая на совершенную реабилитацию (ей даже возвращали её семейную утварь, конфискованную опосля ареста, которой воспользовался свежий жилец её квартиры полковник Кротов). Кстати, с её тёмно-коричневым старенькым чемоданчиком, с коим она возвратилась из тюрьмы, я уходил через 7 лет в армию, на том же 17-м трамвае ехал к военкомату… Я неслучайно начал собственный рассказ с воспоминаний про то, как повстречал повитуху, возвратившуюся из тюрьмы. Как ни прискорбно, сейчас почти все политики а также эксперты никак не наблюдают различия меж постсталинским 1953?м а также сегодняшним, посткоммунистическим 2013 годом. Тогда помилование была сначала возобновлением верности. Ведь повитуху посадили сообразно таковой статье, которую тяжело выдумать: никак не за саму спекуляцию, а за «попытку спекуляции», базой зачем послужили 3 «штуки» крепдешина, каких-либо 40–60 метров, оставшихся у никак неё со времён оккупации, когда она, как а также почти все одесситы, выживала за счёт торговли. Только сейчас помилование, о которой крайнее время настолько не мало говорят, имела бы совершенно иной нравственный а также общественно-политический значение. Помилование для безвинного осуждённого – это документ гуманизма, признак либерализации системы. Однако помилование сейчас, помилование для людей, совершивших уголовное грех, имела бы, я склонен думать, напрямик антипод значение. В 1953-м помилование дала свободу сначала соткам тыщам колхозников а также колхозниц, осуждённых на 8 лет за то, что они выручали собственных деток от голода а также несли в карманах с колхозного поля семя. Однако сейчас, я требую, массовая помилование, к которой призывает не столько фаворит ЛДПР Владимир Жириновский, только а также некие либералы, значила бы ужасающую несправедливость, оттого что дала бы свободу насильникам, педофилам, купцам «белой смертью», ворам. Массовая помилование в современной, криминогенной Рф значила бы, что у нас как никак не было неотвратимости наказания, этак а также никогда никак не станет. Сегодняшние сидельники – также жертвы, только жертвы особенного рода. Ежели при Сталине в тюрьмах было довольно немало жертв режима, жертв такого, что мы именуем «насилием тоталитарной власти», то у нас сейчас в тюрьмах посиживают сначала жертвы неимения власти, жертвы этак а также никак не преодолённой по сих времен атмосферы безнаказанности, жертвы недостатка ужаса, дозволяющего по бесконечности наполнять ряды незаконного решетка. Ежели сталинская Наша родина мачалась от излишка власти, то сегоднящая Наша родина, что, продолжает мучиться сначала в следствии такого, что она в самом деле меньше противозаконного решетка. Никаких высококачественных смен в сфере преступности сообразно сопоставлению с 90-ми никак не вышло. Каждую недельку мы узнаём о экзекуции беззаконного решетка над неугодным судьёй либо прокурором, либо неугодным мэром. Кровавые разборки снутри коммерциала длятся по сих времен. Все мы, кто никак не владеет охраны а также никак не ездит в бронированных автомашинах, кто сообразно вечерам ворачивается домой в спальные районы, опускается в неохраняемые переходы, – смертники!.. Что значит не так давно дублированный президентом Путиным факт, что у нас по сих времен разоблачаемость правонарушений – не в такой мере пятидесяти процентов? Это значит лишь то, что у нас гуляют на свободе а также продолжают исполнять правонарушения гладко столько людей, насколько посиживает в тюрьме. А также при всем этом уровне раскрываемости правонарушений массовая помилование, к которой призывает всё этот же Владимир Жириновский, значит элементарно перевоплощение Рф в незаконное королевство. Кстати, недавняя инициатива премьера Медведева сообразно либерализации 60 уголовных статей, перевод особенно тягостных правонарушений элементарно в тягостные а также т.д. именно а также служила этому «благородному» занятию перевоплощения Рф в рай для уголовников а также в преисподняя для нас, большинства законопослушных людей. Мне тяжело взять в толк тех политологов а также экспертов, которые стращают нас цифрами, говорящими о численности заключённых, а также дают насколько можно не в такой мере сеять за решётку. Естественно, у нас в тюрьмах в данный момент немало людей, гораздо более, чем на Западе а также даже в СССР. Только почему-либо, сообразно странным факторам, все эти бойцы с пенитенциарной системой укрывают от собственных созерцателей а также читателей наиболее важное, как-то, то, что у нас в посткоммунистической Рф беззаконность в разы более, чем в СССР (например, численность убийств более в 3 раза а также в 10?раз более, чем в странах Западной Европы). Ведь в самом деле основная угроза для страны состоит никак не в великом численности сидячих в тюрьмах, а в нашем сегодняшнем беспределе, кой грозит не столько сохранности миллионов людей, только а также вообщем грядущему Рф. То, что в 1953 году было проявлением гуманизма, праздничком для измученной ужасом страны, праздничком для таковых деток, как я, к коим ворачивались из тюрьмы недалёкие, сейчас станет восприниматься как аттестат безразличия власти к жизни миллионов, как еще одно аттестат абсурдности всей нашей посткоммунистической жизни. Ужасная истина, которую в упор никак не желает созидать а также наша посткоммунистическая администрация, а также в особенности наша либеральная верхушка, заключается в том, что мы сейчас нуждаемся никак не в массовой амнистии для заключённых, а, против, в безотлагательном ужесточении наказаний за уголовные правонарушения, а также сначала за посягательство на жизнь людей. Сам факт наличия в стране рецидивистов-убийц говорит о бедности нашего уголовного законодательства. Без возобновленья неотвратимости наказания за совершённые правонарушения, в особенности – тягостные правонарушения, без возобновления у людей ужаса пред тюрьмой мы никак не выручилём Россию. По другому, т.е. без чрезвычайных мер сообразно борьбе с преступностью, мы никак не остановим беззаконность. Вот такие идеи появились у меня, когда я вспомнил об апреле 1953?года, про то праздничке, кой дала для почти всех реальная помилование.
